«Таллиевый отравитель» Владислав Шульга рассказал, как после ареста вышел на работу на 3 часа

Владислав Шульга. Фото life.ru

Инженер ТАНТК им. Бериева Владислав Шульга, которого подозревают в отравлении коллег таллием, спустя почти полгода вернулся на своё рабочее место, но смог поработать только три часа. Затем был выведен с территории предприятия и отправлен в отпуск.

Об этом и о том, что с ним случилось начиная с конца 2017 года, Владислав Шульга рассказал «Ёрш. Таганрог».

— Как вы смогли вернуться на работу?

— Суд сменил меру пресечения с домашнего ареста на подписку о невыезде. Я вышел на работу, но пробыл на предприятии всего часа три.

— Как вас встретили на заводе?

— Очень тепло и с сочувствием. Но когда я решал рабочие вопросы в сборочном цехе, меня нашёл мой начальник, сказал, что его заставили добиться от меня заявления на отпуск. В общем-то, ничего страшного, всё ожидаемо. Когда я писал это заявление, в мой кабинет ворвались трое охранников, изъяли пропуск и повели за проходную. Я потребовал объяснений. Они сказали, что выполняют указание начальника режима, и предложили пройти к нему вместе. Начальник режима сказал, что мой пропуск пока побудет у него, а я должен представить справки из психо- и наркодиспансера.

— С кем-то успели пообщаться из коллег? Что-то полезное для родного завода успели сделать?

— Успел сделать одну запись по доработке противопожарной перегородки мотогондолы Ту-95. И просмотрел некоторые извещение об изменении конструкторской документации за период моего отсутствия. Пребывание составило три часа, но очень важные три часа.

— Вы ходили по цехам, и люди говорили «привет»?

— Я пошёл решать вопрос в шестой цех, а для этого нужно было пройти по цехам номер 19 и 22. Так совпало, что по дороге встретил почти всех мастеров, с которыми работал. Да и просто рабочие узнавали в лицо, подходили, расспрашивали, подбадривали.

— То есть злости или недоверия, испуга не было ни у кого?

— Нисколько. Да и откуда? Они же все меня много лет знают. Я слова плохого никому ни разу не сказал.

— Но есть ещё пострадавшие... Если придётся, вы встретитесь с пострадавшими и объяснитесь с ними?

— Ну, так они, как мне кажется, всё уже поняли. Если встретимся, повторю, чтоб не сомневались уже. Кстати, Константина Колесникова я видел. В апреле. Он с палочкой был, и ходить ему было трудно. Говорил с ним. Он добивался начала следствия и был очень серьёзно настроен против меня. Я ему и рассказал, как всё было, прямо в зале суда, пока судья ушёл выносить решение.

— И?

— Он снова был удивлён. Потом адвокат мне передал, что, мол, Костя всё понял.

— А как всё было? Какова ваше версия, кроме того что «это не я»?

— Вся моя версия изложена во втором письме к уполномоченной по правам человека Татьяне Москальковой.

— Втором? А было первое? Когда вы его писали?

— Первое послание было таким же, но без данных об отказе в возбуждении дела против сотрудников полиции и без данных о фальсификации психиатрической экспертизы. Отправили почтой где-то 8 мая. А второе 31 августа. На первое реакции Москальковой не было никакой.

Что касается моей версии... Наиболее вероятная — это санобработка против мышей и крыс. Несколько сотрудников слышали в январе предупреждения от проверяющих Роспотребнадзора не заходить в кабинеты, где работали пострадавшие, так как там на плинтусах «рассыпан таллий». Кабинеты опечатали в январе. Вчера, выйдя на работу, я увидел, что они опечатаны по сей день, но на адвокатский запрос Роспотребнадзор ответил, что никаких следов таллия в кабинетах не обнаружили.

— В письме Москальковой вы упоминаете про полицейских?

— Это про моё задержание за административку с последующей «явкой с повинной». Это, как я теперь понимаю, такой типовой приём. Подкинули в ящик почтовое извещение, ждали у почты в засаде с тремя подставными лицами. Когда я появился — устроили имитацию потасовки, а подставные и полицейские дали против меня показания. А дальше 7 суток, давление — и признание готово.

Основной аргумент: признаешься — и будет мало! Нет — будет плохо! Сначала такой, а когда не сработало — найдём у тебя в одежде наркотики. Когда и это не прокатило — найдём при обыске наркотики у матери. Это я практически пересказываю содержание письма к Москальковой.

— Там была какая формулировка? Месть?

— Да. Они вообще хотели сначала, чтобы я написал, будто хотел навредить Колесникову, потому что метил на его место. Но потом, пообщавшись с нашими сослуживцами, поняли, что эта версия провальная. На то место я метить уж при всём желании не мог. И тогда подменили на конфликт с Зубковским — начальником СКБ. Хотя конфликт был не у меня, а у моих сотрудников, ну да ничего, и так сойдёт. Подтянули конфликт с юристом, машину которого я якобы повредил, зеркало у его авто. Его «Мазда» меня таранить пыталась, от удара я уходил. Разъехались вроде даже без касания. Я остановился и обматерил джигита, который поехал дальше. Ну и я тоже поехал дальше.

А на следующий день мне по телефону «предъява» от него: мол, ты мне стекло разбил, давай деньги, 25 тысяч. Встречаемся. Спрашиваю, где повреждения? Показывает он мне своё зеркало, а оно нормальное, только декоративная крышка изолентой замотана, стекло даже целое. Я ему: ты чего, братец, меня разводишь? А он мне: «Ничего не знаю, у меня видео есть. Корешок от ДПС есть. И свидетелей я, если надо, найду». Я его и послал в южном направлении. Это 22 октября было. Сначала в ГАИ приняли мои устные объяснения, а от письменные отказались, за отсутствием необходимости. А через три недели вызывает уже другой инспектор и уже другим тоном: мол, что ж ты, гад, зеркала людям сносишь и скрываешься? Вот тут у меня три свидетеля против тебя. Гаишник, конечно, выносит постановление, что я виноват, суд молча подмахивает, а я нанимаю адвоката. По поводу этих «свидетелей» — вообще всё весело.

И вот адвокат, изучив материал, говорит, что все свидетели подставные! Один пишет, что из магазина выходил, а этот магазин попал в кадр видеозаписи — никто оттуда не выходил. Двое других пишут, что видели момент ДТП из маршрутки, которая ехала... по совершенно другой улице!!! Объясняется всё просто. У родственника истца бизнес — бюро по оказанию автоюридических услуг и свидетели — «на балансе».

А потом мы подаём апелляцию, мол, дело-то сфабрикованное! И на апелляцию ту сторону приглашают, а нас с адвокатом — нет. Через неделю приходит письмо, мол, вы в заседание не явились, мы рассмотрели без вас и решили оставить решение в силе.

А в постановлении сначала речь идёт обо мне, а дальше три раза фамилия Ершов, и в конце: «Постановление о лишении вод. удостоверения Ершова В. В. оставить в силе». Смех и грех.

— И вы «решили отомстить»?

— Вся моя «месть» заключалась в ведении судебного спора и направлении жалоб в ГУ МВД России по Ростовской области. Ну вот я до апреля с ним и судился, поскольку уверен в победе был, после того как ростовский суд так явно «налажал». Также было направлено заявление в следственный комитет РО с просьбой о проведении служебной проверки по фактам фабрикации административного дела. А тут в январе вдруг шум — отравление. А я уже об этом споре с юристом всем рассказал, все знали. Так вот, в январе, когда это началось, друзья ещё прикалывались — мол, ты что юристов... того... из-за этого… А тут трое наших и в придачу контрактный отдел. Тут уж всем не до шуток.

— А сами вы что подумали? Что все тогда говорили?

— Да все без понятия были. Говорили, что в столовой проблемы, что вода из скважины плохая. То говорили, что это уволенные сотрудники так отомстили. Тогда, в ноябре, была большая волна сокращений, а юристы сокращения эти обеспечивали. Там схема была хитрая — берётся отдел и расформировывается, а вместо него вновь образуется бюро с другим названием. Юридически прежнее место работы прекратило существование, а на новое вас брать никто не обязан. А по сути-то ничего не изменилось — отдел просто переименовали и сократили. Человек 500 тогда на улицу отправили…

— Как, по-вашему, почему в «мстители» выбрали вас?

— А тут всё просто. Про «тёрки» с юристом знал весь завод. Плюс наши пострадали, а связующее звено кто? Я! Правда, контрактный отдел тут никак не лепится, но неважно. А тут я жалобы на руководство ГИБДД в область направил - замахнулся на святое. Мне ведь хотят нечто вроде «шизофрении» нарисовать в заключении. Очень удобно: и отказ от данных ранее показаний объясняется, и мотив не надо придумывать. Чего неясного? Псих-дурачок. Взял да всех потравил.

— То есть ваш прогноз по поводу исхода дела пессимистический?

— Я бы сказал крайне осторожный. А какой ещё может быть, зная наше правосудие? Думаю, за эти мои первоначальные признания будут держаться до конца.

— На что вы жили, пока не ходили на работу во время домашнего ареста?

— Были небольшие сбережения. Когда они закончились, помогала мама. Пришлось научиться питаться скромно — хлеб, гречка и минтай. И всё же это на порядок лучше, чем тюремная баланда в СИЗО.

— В соцсети вы кому-то ответили по поводу самосуда? Это вы кому и о чём?

— Это я новость в одном из СМИ прокомментировал. Там был комментарий: «Как он только на работу вышел и самосуда не боится?» Ну, я и ответил, что большинство людей не верят в то, что мне приписывают.

— Вам кто-то помогает, какие-нибудь правозащитные организации?

— Независимая психиатрическая ассоциация посоветовала обратиться в Ростов к Бухановской О. А. для проведения независимой экспертизы. Только у меня нет на это денег. Всё, что было, на адвоката ушло, а как дальше — даже не знаю. Может быть, придётся что-то продавать…